Главная » Статьи » Мои статьи |
Коррупция: причины, экономические последствия и влияние на развитие общества Поведенческая экономика, Микроэкономика, Власть (кратология) Автор: Юpий Вaлepьeвич Лaтoв, кандидат экономических наук, доцент кафедры национальной экономики общеэкономического факультета Рoccийской экономической академии им. Плexанова.
1. Неоклассический подход: коррупционные отношения как выбор рациональных агентов. Экономический анализ коррупции начал активно развиваться в 1970-е гг., когда методологическое лидерство захватила неоклассическая доктрина, основанная на принципах индивидуализма и утилитаризма. Исследования коррупции в работах экономистов-неоклассиков встраивают это явление в общую логику либеральной методологии: субъекты пытаются найти оптимальный способ реализации своих интересов в условиях ограниченности ресурсов (Р. Вишни, С. Роуз-Аккерман, В. Танзи, А. Шляйфер и др.). В таком случае поведение политика, чиновника, бизнесмена не имеет сущностных отличий: все они пытаются использовать имеющиеся ресурсные ограничения с наибольшей выгодой для себя; только одни оперируют капиталом политическим, другие — административным, третьи — экономическим. При этом цели участников коррупционных сделок не ограничиваются одними лишь материальными выгодами. В круг притязаний участников коррупционных отношений входят переизбрание на выборах, сохранение должности в административной иерархии, новые деловые возможности. Бюрократы высокого уровня строят поведение с учетом влияния взятки на представляемую ими организацию, ее реноме и уровень активности. Для объяснения причин и сущности коррупционных отношений экономисты обычно используют модель «поручитель (принципал) — исполнитель (агент) — опекаемый (клиент)». В этой модели центральное правительство действует как принципал: оно устанавливает правила и назначает агентам, чиновникам среднего и низшего звена, конкретные задачи. Чиновники выступают при этом как посредники между центральным правительством и клиентами, отдельными гражданами или фирмами. Это значит, что чиновник (агент) реализует волю властного субъекта (принципала), взаимодействуя с частным лицом или фирмой (клиентом). Принципал задает рамочные условия, опираясь на которые агент осуществляет оперативное управление. Например, в рамках налоговой службы принципалом выступает государство в лице руководителя налоговой службы, агенты — это сборщики налогов, а в качестве клиентов выступают все налогоплательщики. Интересы агента и принципала не тождественны. Коррупция — это процесс, когда агент за соответствующее вознаграждение действует в интересах клиента, оставаясь в рамках отведенных принципалом управленческих возможностей. Например, работник налоговой службы, проверяя деятельность фирмы, может за взятку «не заметить», что эта фирма уклоняется от уплаты налогов в полном объеме. Принципал не способен поставить заслон коррупции по трем причинам: 1. Сложные решения не подлежат стандартизации, следовательно, нет критериев их оценивания. К тому же коррумпированные агенты часто поддерживают программы, исходные элементы которых не представлены на конкурентном рынке. 2. Эффективность контроля ограничивается информационной асимметрией (агент всегда владеет большей информацией, чем принципал); 3. Коррупция агента отнюдь не обязательно означает блокирование целей принципала, они могут реализовываться одновременно. Более того, дорожа местом, приносящим коррупционный доход, агент может оперативно и эффективно выполнять все распоряжения принципала.
Клиент может выходить и непосредственно на контакт с принципалом, минуя агента, что порождает деление коррупции на политическую (на стадии принятия законов) и административную (на стадии их применения). Например, крупная фирма, желая уйти от налогов, может не подкупать чиновников налоговой службы, а «оказать услугу» губернатору области (например, сделать крупный взнос в фонд его избирательной кампании), чтобы тот пролоббировал закон о налоговых льготах. Таким образом, коррупция рассматривается неоклассиками как своеобразный теневой налог на частный сектор, который собирают политики и чиновничество в силу монополии на принятие важных для бизнеса решений («приватизация государства»). Модель «принципал — агент — клиент» ясно показывает, что основная проблема борьбы с коррупцией в бюрократической среде состоит не в отсутствии политической воли и не в мягкости законов, а в принципиальной неустранимости ее базового условия. Речь идет о свободе чиновников варьировать свое решение по собственному усмотрению. Там, где такого права нет (например, выдача паспорта в возрасте 14 лет при соблюдении формальных требований), нет и коррупции. Но специфика управления в том и состоит, что без возможности «действовать по обстоятельствам» на каждом уровне административной иерархии бюрократическая машина довольно быстро исчерпает свои управленческие возможности. Формальный алгоритм принятия управленческих решений годится только в типовых ситуациях. (Скажем, выбор победителя тендера явно не относится к их числу. Справедливо считается, что «на местах виднее». И местные власти этим пользуются.) Если задаться целью формализовать любые действия чиновника, то коррупция если и не исчезнет, то заметно сократится. Но при этом возрастет неадекватность управления, не говоря уже о высоких затратах на контролирующий аппарат. Общество заплатит за борьбу с коррупцией слишком большую цену. Поэтому задача государства состоит не в уничтожении коррупции (что невозможно), а в ограничении ее на оптимальном для общества уровне. Целью правоохранительной деятельности должно быть не «искоренение» коррупции, а сдерживание ее на оптимальном, с точки зрения общества, уровне. Сам этот криминальный оптимум достаточно подвижен и зависит как от эффективности использования правоохранительными органами отпущенных им ресурсов, так и от «эффективности» деятельности преступников. Модель оптимизации борьбы с преступностью описывает противодействие коррупции на макроуровне. Есть и микроэкономический подход к экономическому моделированию коррупции и борьбы с нею. Он основан на разработанной американским экономистом Г. Беккером экономической теории преступности, которая построена на сравнении ожидаемой выгоды и возможных издержек от правонарушения. Коррупция (как и любой другой вид преступной деятельности) — это высокорискованная деятельность, поскольку тот, кто дает, или берет взятку, рискует быть пойманным и осужденным. Если попытаться изобразить в виде формулы зависимость чистого дохода правонарушителя от различных факторов, то она будет выглядеть так: R = (1 -p) S + p (S-D) = S-p D, где R — доход правонарушителя; р — вероятность, что нарушитель закона будет пойман и наказан; S — величина выгоды от дачи/ приема взятки; D — величина потерь участника коррупционных отношений, которые он понесет в результате наказания. На основе этой формулы можно утверждать, что двумя опорами борьбы с коррупцией в бюрократической среде являются: 1. побуждения служить честно и 2. санкции за коррупционное поведение. Санкции оцениваются как сумма ожидаемых прямых потерь (штраф, конфискация имущества) и косвенных издержек (упущенные выгоды, связанные с арестом и потерей работы). Помимо размера санкций, учитывается вероятность быть пойманным. То есть коррупционное поведение лишь отчасти ограничивается системой наказаний. Не менее важную роль играет поощрение некоррумпированного поведения, увеличивающее косвенные издержки преступления ввиду потери легальных доходов, общественного уважения, привилегий представителей власти. Оценка риска зависит от положения чиновника и доступной ему информации. Рост раскрываемости коррупционных действий повышает субъективную оценку риска. При этом зависимость наказания от размера взятки снижает размер взяток, но повышает их число. Наоборот, высокая вероятность быть пойманным сокращает объем коррупционных услуг, но повышает единовременный размер взятки. При всем разнообразии неоклассических моделей коррупции есть объединяющее их начало. В них фактически игнорируется социальная укорененность экономических субъектов, понимаемая как включенность индивида в социальную среду. Мораль, общественное давление хотя и упоминаются, но практически не принимаются в расчет. Против этого решительно восстают экономисты-институционалисты.
Основной посыл работ институционалистов, изучающих коррупцию,— попытка посмотреть на коррупцию глазами ее участников, не сводимых к модели рациональных распределителей ограниченных ресурсов. Эти работы объединяет критическое восприятие внеисторических и внекультурных моделей коррупции. Действительно, экономическая история знает массу примеров, когда социальные нормы сдерживали коррупцию, обусловленную экономической целесообразностью, или, наоборот, придавали ей трудно объяснимый размах. Этнокультурная специфика, конфессиональные особенности, семейный уклад, сетевые контакты, корпоративная культура, профессиональная этика, идеология, обычаи и прочие «социальные оболочки» индивида выступают ограничителями его поведения, существенно трансформируя его представление о должном и правильном. Например, уровень коррупции существенно различался в союзных республиках СССР, что было связано с различиями национальных культур. В весьма схожих по уровню экономического развития Чили и Мексике разительно отличается масштаб коррупции (Чили «чище»). А страны с конфуцианской культурой (Сингапур, Япония) уступают по размаху коррупции исламским (Пакистан, Турция) и индо-буддийским (Индия, Индонезия) странам того же региона, исторически не воспринявшим конфуцианство как кодекс чести честного и мудрого чиновника. Значение социума прослеживается и в том, что юридическое определение коррупции может не совпадать с границей морально осуждаемого поведения. Люди способны осудить действия, в которых закон не найдет состава преступления, и, наоборот, оправдать поступки, трактуемые законом как коррупция. Социальные нормы крайне инерционны, тогда как закон меняется по мере надобности элит. Власть способна, меняя законы, создать пространство своего легально допустимого обогащения, но бессильна сделать эти законы легитимными. По этой причине общественное мнение обычно преувеличивает масштабы коррупции, а властная элита склонна их преуменьшать. Что касается выгоды коррупционера, то она не ограничивается суммой «делового предложения», а включает восприятие взятки как элемента групповой этики определенной группы, рождая чувство сопричастности и групповой включенности. Коррупция может возникать не как вариант корыстного подкупа, а как акт демонстративной лояльности чиновников по отношению к родственникам, политическим партиям, бывшим сослуживцам и пр. Субъективное восприятие риска снижается, если чиновник делится взяткой с начальством. Создается сеть участников коррупционной сделки; и чем она многочисленнее, тем меньше чувство вины и риск испортить репутацию в случае разоблачения. Сетевой подход опровергает методологию индивидуальной рациональности — несмотря на то что решение о взятке принимает индивид, он учитывает не только баланс личных выгод и издержек этого шага, но и нормы поведения в сетевых структурах. Социальные сети обладают потенциалом взаимопомощи и солидарности, права и обязательства сетевого членства могут быть важнее, чем утилитаристский интерес индивида и его обязательства перед организацией. Таким образом, можно утверждать, что в России существует институциональная коррупция — такая система организации государственного управления, когда принятие решений, как правило, связано не только со служебными обязанностями чиновника/политика, но и с его личными интересами (включая положение чиновника/политика в социальных сетях). 3. Влияние коррупции на развитие общества. Современная актуальность темы коррупции связана с разнообразием ее последствий. Помимо прямого влияния на экономические процессы, коррупция имеет выход в социально-политическое пространство. По поводу того, в чем именно состоит это влияние, есть разные точки зрения.
Негативное влияние коррупции. Шведский экономист Г. Мюрдаль, основоположник экономических исследований коррупции, обобщая опыт модернизации стран «третьего мира», заклеймил в 1960-е гг. коррупцию как одно из главных препятствий экономическому развитию. Эту позицию разделяют многие современные исследователи, ставящие в вину коррупции следующие негативные экономические последствия:
В результате коррупция и бюрократическая волокита при оформлении деловых документов тормозят инвестиции (особенно зарубежные). Так, разработанная в 1990-е гг. американским экономистом Паоло Мауро модель позволила ему сделать предположительный вывод, что рост «эффективности бюрократии» (индекс, близкий к рассчитываемому Transparency International индексу восприятия коррупции) на 2,4 балла снижает темп экономического роста страны примерно на 0,5%. Негативное влияние коррупции на социально-политические процессы прослеживается в следующем:
Позитивная функция коррупции. Участниками дискуссий о коррупции выдвигалось мнение, что коррупция имеет не только негативные, но и позитивные последствия. Одним из первых на это указал в начале XX в. знаменитый немецкий социолог Макс Вебер. Отказавшись от ранее распространенной традиции морализаторства, он показал место коррупции в процессе формирования рациональной бюрократии как исторически преходящей формы управления. Тем самым была заложена основа функционального подхода, рассматривающего коррупцию как механизм снятия напряжения между нарождающимися и устаревшими нормами. Современные экономисты, сторонники институционального подхода, часто склоняются к частичному оправданию коррупции с функциональной точки зрения — как возможности перераспределить ресурсы старой элиты в пользу новой, избегая прямого столкновения между ними. Коррупция рассматривается ими как рациональная альтернатива вооруженной борьбе за власть. Коррупция тем масштабнее, чем кардинальнее смена общественного курса, чем отчетливее расхождение норм и намерений уходящего и нарождающегося порядков. На примере сначала развивающихся, а потом и развитых стран был показан позитивный вклад коррупции в пластичность и бесконфликтную трансформацию институтов. Благодаря такому подходу коррупция предстала не как вариант отклоняющегося поведения, а как расхождение ранее сформированных норм и вызванных новыми условиями моделей поведения. У коррупции находят и другие «добродетели»:
Впрочем, воздействие коррупции на экономический рост зависит от ее масштабности. Малый размер коррупции, видимо, допустим и даже благотворен, но ее распространенность выше определенного предела блокирует экономическое развитие. Согласно логике функционалистов, коррупция отмирает сама собой по мере ослабления противостояния двух нормативных систем, когда новые правила вытесняют старые и одна элита сменяет другую. Но этот вывод не подтверждается фактами развития России в 1990-2000-е гг. Во многих развивающихся странах коррупция не уменьшилась после завершения модернизационного рывка. В постсоветской России с окончанием периода бурных социально-политических и экономических перемен также не произошло исчезновения или кардинального уменьшения коррупции. Появились сомнения в правомочности идеи об отмирании коррупции по мере исчерпания ее фукциональности, понимаемой как способность примирять конкурирующие нормативные системы в переходные периоды. 16 апреля 2012. Также смотрите:Особенности переговоров с чиновниками (25/03/2004) Властные правила в государственном управлении (01/09/2011)Борзые щенки
"А м м о с Ф е д о р о в и ч. Что ж вы полагаете, Антон Антонович, грешками? Грешки грешкам — рознь. Я говорю всем открыто, что беру взятки, но чем взятки? Борзыми щенками. Это совсем иное дело. УК РФ, ст. 204: 1. Незаконная передача лицу, выполняющему управленческие функции в коммерческой или иной организации, денег, ценных бумаг, иного имущества, а равно незаконное оказание ему услуг имущественного характера за совершение действий (бездействия) в интересах дающего в связи с занимаемым этим лицом служебным положением — наказываются штрафом в размере от двухсот до пятисот минимальных размеров оплаты труда или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период от двух до пяти месяцев, либо лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до двух лет, либо ограничением свободы на срок до двух лет, либо лишением свободы на срок до двух лет. Это взятка. Деяние уголовно наказуемое, а значит — плохое. Но нравственные аспекты и статья в Уголовном кодексе мало кого останавливают. Взятки берут все равно. Почти все и почти везде. Только аккуратно, чтобы не запалили. И МАИ — не исключение. В нем тоже работают люди. Однако бывают такие случаи, когда без взятки обойтись сложно, а с ней — проще. И бывают случаи, когда на честного человека вдруг что-то находит, и он берет взятку. А потом, как правило, на этом попадается. Так все-таки, взятка — это хорошо или плохо? Будете смеяться, а однозначного ответа на этот вопрос дать нельзя. В форуме в очередной раз проскочила информация, что одного преподавателя МАИ задержали за взяточничество. Первый раз это был преподаватель инженерной графики (фамилию не помню), который брал со студентов деньги за платные консультации, но, как утверждали, далее не относил их в кассу института, а клал себе в карман. Отношение у нас к таким вещам резко отрицательное. К каким? К закладыванию преподавателей. Капать на преподавателей в милицию — свинство. На тех самых преподавателей, которые плохо ли, хорошо ли в головы нерадивых студентов пытаются вложить разумное, доброе и вечное. Толкового студента, который учится с интересом и понимает материал, никто ни на какие деньги не поставит — он и сам сможет прекрасно во всем разобраться. Если же человек пришел в институт немного за другим (например, прятаться от армии, как большинство из нас) и маёвские дисциплины вызывают у него искреннее отвращение, то сдать все при помощи одних только собственных мозгов ему вряд ли удастся. Приходит на ум маёвская рассказка: «Если вы любите животных и терпеть не можете черчение — поступайте в МАИ! Здесь вы еще больше полюбите животных и еще больше возненавидите черчение!» Интересное кино: вуз бравирует тем, что его выпускники в основном работают не по специальности. Толку державе от таких выпускников? Хотя многие поступившие наобум находят себя в авиации и смежных технических областях. Но таких все же меньшинство. Поэтому для большинства выход один: придется как-то суетиться, чтобы получить заветный зачет или экзамен. И если такой нерадивый студент, за деньги получив подпись в ведомости, идет в милицию жаловаться на «нехорошего» препода (а чем же он нехорош? лишь тем, что помог какому-то лентяю-лоботрясу — поставил нужный зачет или экзамен), то он — двуличный подонок и негодяй. Чем руководствуется такая сволочь? Ага, мол, деньги он берет.… Ну, ничего, я его накажу. Чтоб неповадно было. Слыханное ли дело — с бедных студентов требовать деньги! И куда только милиция смотрит! Очищу, мол, институт от такой заразы. Пусть хоть у нас все будет по-честному. В родном институте процветает взяточничество! Кошмар! Неувязка в том, что никто ни у кого деньги не вымогает. Обычные партнерские отношения, услуга за услугу: не можешь сам выучить предмет — поставим, если так просишь. Но и ты в долгу не оставайся за доброе дело. Не нравится предмет и само обучение в МАИ, но окончить институт охота — что ж, ты сам выбрал эту дорогу после школы. Не нравится? МАИ — не единственный вуз в Москве. Можно выбрать другой. Не дается предмет, потому что в голове не укладывается? Мозгов не хватает? Чем же ты думал, когда с такими мозгами в институт поступал? Жопой, стало быть, думал. Потому что ничем другим, видимо, не думалось. Если есть у человека искреннее желание учиться, а предмет ну никак не дается, то любой преподаватель с радостью пойдет навстречу — сам соскучился по таким студентам. И денег не возьмет. И после занятий останется, если увидит, что дисциплина студенту действительно интересна, хотя и сложна. Лишь бы желание, в самом деле, было искренним. Нет никакого желания? Пропади он пропадом, этот предмет, только пусть зачет будет? И при этом, разумеется, бесплатно? Вот оно, совковое лицемерие! Человек, «не признающий» денег. Платить за то, что должны делать бесплатно?! Еще чего! Вторая неувязка: здесь никто никому ничего не должен. И уж тем более никто не должен ставить зачет дураку. «У нас бесплатное образование!» — взвизгнет он в ответ. Ну, так и учись, остолоп, бесплатно! Кто ж тебе мешает? Именно учись, а не приезжай в институт, чтобы на «коробке» пиво хлестать. «Не имеете права брать деньги!» — опять. А ты не имеешь права с не сданным зачетом учиться дальше. И вот такой человек без стыда и совести жалуется в милицию. Как это выглядит? «Я ни хрена в институте не делаю, но диплом мне нужен. Науки мне по фигу, учить я ничего не собираюсь, но хочу, чтоб зачеты ставили. А препод мой, прикинь, за просто так „трояк" ставить не хочет». Так? Наверное, нет. Скорее, вот так: «Дяденьки, я стараюсь, учу, ночами из-за книжек не вылезаю, всю душу, бля, вкладываю, талант из меня так и прет, а этот гад валит. Денег хочет. Найдите на него управу!» Ему верят, и управа находится. Остальные преподаватели кафедры видят такое дело и понимают, что уж лучше они парня в Чечню отправят из-за не сданного зачета, чем будут с деньгами связываться. И что мы имеем? «Справедливость» восторжествовала. Только вот «несчастная жертва алчного преподавателя» остается у разбитого корыта: что же с зачетом-то делать? Ставить его все равно как-то надо, да уже некому. Другой преподаватель после такого случая денег точно не возьмет, сколько бы ни предлагали. А если еще узнает, что именно этот студент заложил его коллегу… А что же делать благоразумным людям? Которым и наука в тягость, и конфликты не требуются? Которые готовы заплатить за услугу и разойтись мирно? Обращаться уже не к кому, все напуганы, никто за такое дело не возьмется. Так и получается, что один мерзавец испортил все и себе и другим. Впрочем, такой разве когда-нибудь подумает об окружающих?.. Не закладывайте преподавателей, низкое это дело. Берегите честь смолоду и не ройте другому яму. Будьте благоразумны. Учитесь хорошо. Обсудить статью в форуме.http://mai.exler.ru/articles/editorial/dogs.html МАИ.Экслер.ру - Студенческий сайт Московский Авиационный Институт [29.10.2001]Антон Петров, МАИ.Экслер.руГеоргий Суворов Коррупция не вредит экономическому росту, а иногда и помогает емуКоррупция, конечно, большое зло. Но экономисты, как ни старались, не смогли выявить и доказать, что она наносит прямой вред экономике. По крайней мере, темпы роста от нее страдают - недаром самые быстрорастущие экономики - все сплошь "насквозь прогнившие" от коррупции. Мало того, часть ученых пытается доказать, что на определенном этапе развития коррупция даже может помочь экономике быстрее расти. Мнения, что коррупционные системы - зло абсолютное, придерживаются только западные политики и те экономисты, кто считает, что темпы роста - это совсем не главный показатель. Очередной спор о вреде коррупции затеял как раз политик. Британский премьер Дэвид Кэмерон в начале ноября написал колонку в газету The Wall Street Journal. Кэмерон доказывал, что помощь бедным странам бессмысленна, если те сначала не одолеют свои проблемы - слабые институты и коррупцию. Если им давать деньги просто так, впрок им это не пойдет, рост их экономик не ускорится, граждане пользы от такой помощи не получат.
Экономисты ответили премьеру, что позиция его спорная: коррупция, похоже, никак не тормозит рост экономики и развитие страны. Связь между коррупцией и ростом экономики не доказана. Крис Блаттман из Колумбийского университета считает, что Кэмерон напрасно свалил в одну кучу все "болезни" развивающихся стран. Взятки куда менее опасны, чем экспроприация имущества или гражданская война.
Коррупция может быть эффективной. Блаттман приводит другую гипотезу: коррупция может играть роль не тормоза, а смазки для плохо работающего механизма сопряжения государства и экономики. В странах с избыточным регулированием и неправильным распределением полномочий взятки могут быть единственным способом для компаний избежать проблем с чиновниками. Можно воспринимать их как своего рода налог на устранение барьеров. Правда, не стоит надеяться на справедливое распределение доходов от такого налога. Тем более сложно отделить "пользу" от коррупции от сопутствующего вреда. Коррумпированные политики и чиновники часто принимают решения, которые тормозят рост экономики. Слабые темпы роста экономики связаны не с коррупцией, а с ее причиной - "ловушкой эффективности государства", соглашаются экономисты Центра мирового развития. Гаити, Афганистану или Либерии понадобятся сотни, если не тысячи лет, чтобы достичь такой же эффективности государства как в Сингапуре, и десятки лет, чтобы догнать весьма коррумпированную Индию. С этим явлением и связаны провалы многих программ развития и помощи, а также разочарование политиков Запада, выделяющих на это деньги. А коррупция как раз может сгладить управленческие провалы. С коррупцией необходимо бороться, чем бы она ни была для экономики. Профессор университета Мэйсона и один из создателей блога Marginal Revolution Тайлер Коуэн - один из немногих экономистов, считающих, что мерить эффект от коррупции в процентах роста ВВП - в корне неверно. Уровень коррупции, по его мнению, имеет ярко выраженную корреляцию с уровнем дохода на душу населения: чем богаче страна, тем ниже коррупция.
27.11.2012 | Источник: /Финмаркет/ http://finance.rambler.ru/news/analytics/119313793.html | ||
Категория: Мои статьи | Добавил: pifan2007 (09.12.2012) | Автор: krivoshchekov Vladimir | ||
Просмотров: 3401 | Комментарии: 8 |
Всего комментариев: 8 | |||||||
| |||||||